Не в упадке, но и не процветает. Российская наука, как она есть: проблемы и достижения последних лет

Наука в России далека от того уровня, который имела при СССР – какие-то исследовательские учреждения закрылись, какие-то, наоборот, прошли серьезную модернизацию, а крупные компании открывают собственные исследовательские подразделения. При этом проблемы с финансированием, бюрократией и полнейшей неэффективностью никуда не деваются. Мы разбирались, как себя чувствует российская наука в 2020 году, чего ей недостает и какими достижениями она может похвастаться.

Российский ученый и российская наука: как они выглядят сейчас

Россия оставила заметный след в мировой науке, причем как в фундаментальной, так и в прикладной. Российская наука – это и периодическая таблица Д.Менделеева, и запуск человека в космос. Ученые из России причастны к созданию телевидения, вакцины от полиомиелита и графена. Сейчас, правда, наука в России выглядит не совсем так, как того бы хотелось.

Несколько лет назад одна организация провела социологическое исследование, в котором попросила ответить, каким должен быть настоящий ученый. Больше всего респондентов ответили, что это образованный человек, эрудит и интеллектуал, а также честный человек, работающий на благо общества. И еще – фанатик в своей области.

А в Высшей школе экономики обработали статистические данные по всем российским ученым и составили такой усредненный портрет:

• мужчина 47 лет . Большая часть ученых приходится на группу 30-39 лет, хотя еще недавно это была группа с 50 до 59 лет;
• занимается техническими науками (таких почти 2/3). На втором месте естественные науки, затем идут общественные;
• имеет научную степень кандидата наук . Примерно каждый третий ученый имеет научную степень, 83,4 тысячи – кандидаты наук, а 28 тысяч – доктора наук.

В выборку попали те работники, которые профессионально занимаются исследованиями и разработками, и непосредственно заняты созданием чего-то нового.

Что же касается зарплат, если верить данным Росстата, ученые живут не так уж бедно:

• непосредственно научные сотрудники получают 95 532 рубля в месяц (но в муниципальных учреждениях – всего 58 588 рублей);
• преподаватели (которые часто тоже заняты наукой) получают в среднем 98 894 рубля в месяц, но если работают в муниципальных учреждениях – всего 47 643 рубля.

Как уже можно было понять из всего перечисленного, наука в России представлена преимущественно университетской наукой. Это значит, что научные сотрудники занимаются не исключительно исследованиями, а параллельно преподают. А еще чаще это преподаватели, которые время от времени занимаются научными исследованиями (или вообще делают вид, что занимаются ими).

Конечно, не все так ужасно – есть в России и научные учреждения, которые действительно что-то разрабатывают и внедряют, есть современные исследования и то, чем можно гордиться перед остальным миром. Сами ученые говорят о том, что в последние годы ситуация меняется, но медленно. Например, несколько опрошенных исследователей так рассказали о положении дел в их отраслях:

• биофизика – есть интересные проекты, а в некоторых сферах (трансплантология, медицинская техника и т.д.) Россия имеет сильную практику и конкурирует на мировых рынках. Минус – почти все расходные материалы и аппаратура закупаются за рубежом за валюту, и с очередным падением рубля становится совсем сложно это делать;
• астрономия – очень серьезное отставание по части техники. После окончания холодной войны в оборудование никто особо не вкладывается – последним достижением стал 2,5-метровый телескоп для МГУ, у которого есть сотни аналогов по всему миру. В итоге российские астрономы обрабатывают то, что получают со своих телескопов, например, американцы;
• биология – проблемы обычные, бюрократия и недостаток финансирования. Есть и хорошее – финансирование от Российского научного фонда и Сколково, есть современные исследования в сфере биоинформатики. Но, например, в фармацевтике Россия продолжает отставать;
• биоинформатика – теоретические исследования еще идут, но на практические нужны реактивы и оборудование, которые закупаются за рубежом на валюту. Как итог – финансирования не хватает, ученые увольняются и разъезжаются, а деньги часто идут на совсем посторонние проекты.

Как результат, молодой ученый чаще всего воспринимается в обществе как человек, который готов отказаться от материального благополучия и социального статуса в угоду науке, а также отказывается от куда более интересных перспектив за границей.

Как финансируется российская наука

Никто не будет спорить с тем, что 90-е годы прошлого века были не лучшим временем для российской науки. НИИ оставались представлены сами себе (и часто начинали заниматься коммерческой деятельностью), наука в университетах пришла в упадок, а ученые ради более высокого заработка занимались неквалифицированным трудом или уезжали за границу.

Государство начало больше тратить на науку только с начала 2000-х годов, но и это назвать серьезным ростом нельзя – если общая сумма затрат выросла более чем на порядок, то в постоянных ценах финансирование не увеличилось даже вдвое:

То, насколько эффективно государство управляет наукой, определяют по нескольким показателям. И почти по всем Россия отстает от мировых лидеров:

величина внутренних затрат на исследования и разработки (по ППС национальной валюты) в России составляла в 2016 году около 40 миллиардов долларов. Это поднимало страну на 10 место, но отставание от лидеров огромное – США тратят на науку более 511 миллиардов долларов, а Китай – 451 миллиард;

• доля затрат на науку в ВВП – в России это всего 1,1%, тогда как в Израиле на науку идет 4,25% ВВП, в Южной Корее – 4,24%, в Швейцарии – 3,37%, а в Швеции – 3,25%. Кстати, даже если в России будет полностью выполнен национальный проект «Наука», цифра в 2024 году вырастет всего до 1,2% от ВВП;
• численность ученых – российские 428,9 тысяч исследователей уступают только Китаю (где наукой занимаются 1,7 миллиона человек), США (1,4 миллиона) и Японии (665,6 тысяч человек). Но из расчета на 10 000 занятых в экономике Россия сильно отстает – страна занимает 34 место в мире;
• величина затрат на одного ученого – в России это всего 93 тысячи долларов, что дает стране 47 место в мире. На первом – Швейцария с 406,7 тысячами долларов, дальше идут США и Китай;
• доля частного финансирования – в России на частную науку приходится всего 30,2% всех затрат, тогда как в Японии – 78,1%, а в США – 62,5%. Предпринимательский сектор по доле затрат в России занимает 60,1%, что тоже ниже лидирующих стран.

Как видно, Россия тратит на науку меньше других стран, в ней занято не так много людей, а большая часть финансирования идет от государства (вспоминаем университетскую «науку»). Однако это только экономические показатели, тогда как более важную роль играют непосредственно научные достижения.

Эти достижения тоже можно посчитать и сравнить с другими странами. И они ожидаемо не такие уж высокие:

• библиометрические показатели . Чем лучше дела с наукой – тем больше научных публикаций выходит в серьезных журналах. В России только 2,9% научных статей попадают в международные издания, индексируемые базой данных Scopus – для сравнения, в США туда попадает 21,3% статей. Но, что еще хуже только 5% статей в базе Scopus попадают в журналы, которые входят в первую десятку по цитированию – например в США таких публикаций 22%. Это очень важно – Россия дает только 2,8% от всего объема научных статей в базе Web of Science, но большая часть из них представляют собой публикации в малоизвестных и невостребованных журналах;
• патентная активность . Занимая по расходам на науку 10 место в мире, Россия тратит подает в 16 раз меньше патентных заявок, чем США, и в 38 раз меньше, чем Китай. Хуже всего ситуация в самых актуальных науках вроде робототехники, современным материалам и т.д.

Что касается научных статей, в России принято брать количеством, а не качеством. Дело в том, что любой аспирант обязан опубликовать определенное количество научных работ, касающихся темы его исследования. При этом тема исследования может быть не очень широкой, поэтому статьи выходят однообразными и малоинформативными. Также обязаны публиковать работы и те, кто получает степень магистра – там глубина исследования будет совсем небольшой (а статья – слегка переписанные другие источники).

Еще один интересный показатель – число так называемых «триадных» патентных семей, когда заявки на регистрацию патента подаются в ведомства сразу нескольких стран. В России таких заявок очень мало, если сравнивать с другими странами, и виной всему то, что авторы изобретений сильно ограничены в деньгах (регистрация патента может обойтись в крупную сумму).

В целом, аналитические обзоры оценивают результативность российской науки не очень высоко. И причин тому масса:

• сложности с получением финансирования от государства . И вообще государственное финансирование – «токсичное» для науки, потому что предполагает ответственность за нецелевое расходование средств и избыточную отчетность;
• проблемы с экономикой – частный бизнес не готов вкладываться в науку в условиях постоянной неопределенности;
• государство слишком мало финансирует фундаментальные исследования , тогда как бизнесу они вообще неинтересны;
• почти половина расходов на науку проходит по линии Министерства высшего образования и науки, но университетская наука по своей эффективности оставляет желать лучшего.

И тем удивительнее тот факт, что даже в таких сложных условиях российская наука работает – и даже добивается чего-то, что признают на мировом уровне.

Достижения государственной науки

Российские ученые широко известны не только в России, но и за ее пределами. Начиная от Дмитрия Менделеева, продолжая Сергеем Королевым и Константином Новоселовым – многие исследователи заложили прочный фундамент для современной науки. Увы, многие сделали этом в эмиграции – как авиатор Игорь Сикорский, создатель телевидения Владимир Зворыкин или те же физики Андрей Гейм и Константин Новоселов.

• Михаил Лукин – выпускник МФТИ, который сейчас работает в Гарвардском университете. Он смог провести эксперимент с остановкой фотонов – это позволило создать долгоживущий кубит, из которых создаются квантовые компьютеры;
• Юрий Оганесян – с группой ученых в Объединенном институте ядерных исследований (ОИЯИ) смогли добавить в таблицу Менделеева 3 элемента. Эти сверхтяжелые элементы были синтезированы искусственно, причем Оганесян смог доказать, что среди таких элементов существует те, которые живут дольше «соседей» по периодической таблице;
• Артем Оганов – химик из Сколковского института науки и технологий, который создал алгоритм, позволяющий искать «невозможные» с точки зрения классической химии вещества. На основе алгоритма разработана программа USPEX, которую используют по всему миру;
• Евгений Кунин – биолог из Национального центра биотехнологической информации США. Он участвовал в разработке системы CRISPR/Cas9, которая позволила применять механизм защиты от вирусов, аналогичный которому используют бактерии;
• Вячеслав Эпштейн – биолог, сотрудник Северо-восточного университета США. Он участвовал в создании антибиотика теиксобактин, который стал первым новым противомикробным средством за последние 30 лет. Бактерии для его производства выращивают прямо на дне океана, чтобы обойти некоторые ограничения;
• Григорий Перельман , о котором все и так слышали – в 2002-2003 годах опубликовал три статьи, которые доказывали гипотезу Пуанкаре, одну из задач тысячелетия. Но более известен он тем, что отказался от всех наград за это;
• Станислав Смирнов – математик из Женевского университета, который получил самую престижную Филдсовскую премию за исследования, которые используются в разработке квантовых компьютеров.

На первый взгляд кажется, что ученый из России может достичь успеха и стать популярным, только работая за рубежом. Действительно, материальная база и условия для труда в других странах куда лучше, чем в России, но есть важные научные достижения и в нашей стране.

Например, в 2006 году в Институте прикладной физики РАН построили лазерную установку, которая может выдать импульс в 0,56 петавата, а в перспективе ее мощность увеличат в 20 раз – тогда она станет мощнее, чем самый мощный лазер из существующих (пока такой лазер находится в Японии).

А с 2000 по 2010 в том же ОИЯИ в Дубне синтезировали 6 сверхтяжелых элементов Периодической таблицы – с номерами со 113 по 118. Правда, в периодической системе сверхтяжелых элементов 170, поэтому исследования будут продолжаться долго.

Даже за прошлый 2019 год по России набралось немало научных достижений:

• запуск космической обсерватории «Спектр-РГ», которая уже позволила открыть более 300 скоплений галактик. Обсерватория находится в точке в 1,5 миллионах километров от Земли;
• в Курчатовском институте запустили новый ядерный реактор ПИК, который даст возможность проводить исследования с помощью нейтронного излучения;
• ученые Курчатовского института, НГУ и Института катализа РАН определили, каким должен быть оптимальный состав катализатора для нейтрализации вредных соединений и получения экологически чистой энергии из отходов;
• успешно проведен эксперимент по квантовому алгоритму Гровера , на базе которого в перспективе можно будет создавать сверхбыстрые базы данных, обрабатывающие крупные массивы данных. Эксперимент проведен на прототипе квантового сверхпроводникового процессора;
• исторические находки – на территории Большого Кремлевского сквера нашли остатки Разрядного приказа (венного управления XVI-XVII веков), а в Смоленске найдены останки одного из ближайших соратников Наполеона, генерала Сезара Шарля-Этьена Гюдена;
• в МФТИ смогли передать данные на расстояние в 520 километров на скорости в 200 гигабит в секунду . Со временем планируется удвоить скорости и вывести проект на практическое использование – например, обеспечить связью жителей Дальнего Востока и Сибири;
• на химическом факультете МГУ создали перспективный материал для аккумуляторов нового типа – натрий-ионных. В отличие от литий-ионных, они имеют более высокую энергоемкость, а материалы для их изготовления более широко распространены в недрах;
• в Арктическом научно-проектном центре шельфовых разработок вывели штамм бактерии Pseudoalteromonas arctica, который может разлагать разлившиеся нефть и нефтепродукты в соленой воде в широком диапазоне температур;
• ученые из МФТИ и Института биоорганической химии обнаружили , что белок Lynх1 может блокировать действие никотина, не позволяя ему вызывать злокачественные опухоли. В будущем это может стать основой для лекарства, защищающего курильщиков от рака легких.

Таким образом, в России развивается и фундаментальная, и прикладная наука. Хотя, конечно, темпы ее развития все еще оставляют желать лучшего.

Есть ли жизнь в частной науке?

Понятие частной науки в России достаточно размыто – частных лабораторий в стране не так много, а крупные компании пока не спешат вкладываться в НИОКР. Тем не менее, есть продвижение и здесь. Например, Сбер, который активно строит свою экосистему, запатентовал технологию распознавания лиц и построения маршрута с помощью дополненной реальности – их в перспективе можно будет использовать в специальных очках для людей с ограниченными возможностями.

Сразу несколько компаний (включая тот же Сбер) развивают технологии искусственного интеллекта. например, ABBYY применяет его для распознавания текста (самый известный продукт – пакет FineReader), а ООО «Интеллоджик» запатентовало использование ИИ для формирования математических моделей пациента.

В целом же компании вкладывают в НИОКР от 2 до 7% от общей суммы своих затрат. Среди лидеров:

• производитель фосфатных удобрений «Фосагро», который вкладывает даже больше 7% капитальных затрат в новые разработки. В структуру холдинга входит НИУИФ – ведущий мировой исследовательский институту по удобрениям, и работает он над специальными удобрениями и добавками, помогающими растениям преодолевать сложности;
• «Северсталь» тратит на разработки чуть меньше 50 миллионов долларов в год, но это только 3,3% от капитальных затрат. На эти деньги содержатся 20 центров технического развития, которые работают по 3 направлениям: снижение затрат, развитие прорывных технологий и улучшение клиентского опыта;
• производитель солнечных панелей «Хевел» вложит в НИОКР 2% капитальных затрат – это 1,5 миллиарда рублей. Это, в том числе, работа инжинирингового центра, который создает новые устройства на солнечных панелях;
• холдинг «Сибур» тратит на инновации более 150 миллиардов рублей. Это, в том числе, вложения в технологии дополненной реальности, которые в перспективе должны сократить сроки выполнения ремонтов.

Отдельная история – инновационные проекты независимых частных компаний. Например, стартап MaxBionic привлек на краудфандинговой площадке 1,5 миллиона рублей и планирует наладить производство бионических протезов. Например, сверхлегкий протез кисти будут стоить около 14 тысяч долларов – не мало, но по функциональности он будет приближен к настоящей руке.

В компании «ТермоЛазер» разработали мобильный лазерный комплекс, который может обрабатывать детали из разных материалов и разных размеров – например, повысить износостойкость и продлить срок службы. А «СтереоТек» из Волгограда выпустил первый в мире настольный 5D-принтер, который, к тому же, почти полностью состоит из российских комплектующих.

Подобных этим стартапов в России очень много – но, увы, большинство из них не получит коммерческого успеха. В России не так хорошо развита система венчурных инвестиций, а без них у таких проектов, скорее всего, нет никакого будущего.

Media Review

Что поможет оживить НИОКР в России и почему без них будет только хуже

Почему бизнес медлит с развитием НИОКР? Надо ли отдать разработки и исследования на аутсорс или целесообразнее создать научный центр внутри организации? Что конкретно принесли НИОКР российским компаниям? Есть ли удачные кейсы? Ответы — в статье «РБК Pro»

Очередной ежегодный рейтинг инновационных экономик мира от Bloomberg показал растущее отставание России по степени готовности к генерации и внедрению инноваций. По итогам 2017 года Россия занимала в нем 25-е место, а по итогам 2018-го опустилась на два пункта, пропустив вперед Чехию и Малайзию.

НИОКР — научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. За рубежом используется аббревиатура R&D (Research and Development, исследования и разработки).

И если общий инновационный фон в стране относительно неплох (например, по такому показателю, как эффективность высшего образования, Россия занимает десятое место в мире), то на практике дела обстоят хуже. Российские компании не попадают в авторитетный рейтинг Global Innovation 1000 от Strategy& — ежегодное исследование, которое описывает и ранжирует по объемам расходов на R&D тысячу ведущих инноваторов мира. Эксперты считают успехом присутствие трех отечественных компаний в рейтинге Еврокомиссии Industrial R&D Investment Scoreboard за 2018 год (годом ранее их было две). В этом списке 2500 крупнейших промышленных компаний мира по объемам инвестиций в R&D на 1170-м месте — «Вертолеты России», на 1956-м — КамАЗ, на 2193-м — «Роснефть».

Больше, но недостаточно

То, что в эпохе «Индустрии 4.0» развитие R&D — необходимость для любой экономики или компании, желающей оставаться конкурентоспособной, подчеркивают все эксперты. Однако статистика показывает, что Россия пока не спешит вкладывать деньги в исследования и разработки. Удельный вес внутренних затрат на R&D в разы отстает от объемов инвестиций в новые технологии и продукты в других странах.

На что потратим

Strategy& подсчитала, что компании из рейтинга Global Innovation 1000 в 2018 году вложили в R&D рекордные $782 млрд, что на 11,4% больше, чем в 2017-м. Инвестиционные приоритеты в разных странах разные.

По данным НИУ ВШЭ за 2017 год, большинство российских инноваторов — это промышленные компании: каждое десятое предприятие так или иначе вкладывалось в развитие НИОКР. Но внедрение и получение реального экономического эффекта от промышленных разработок — дело долгое. Более быстрый отклик инновации приносят в сфере услуг, куда аналитики Вышки отнесли все, что связано с ИT, коммуникациями, товарами народного потребления, финансами, гаджетами и коммерцией. Самой же ненаукоемкой отраслью в России оказался строительный сектор.

Тратим столько же

По данным отчета Еврокомиссии, главные мировые инноваторы в 2018 году направляли на исследования и разработки около 15% всех расходов. Больше всего (20% и более) в R&D вкладывали фармацевтические, телекоммуникационные и ИT-компании, менее всего (7-10%) — производственные компании. Так, победитель рейтинга Sаmsung в прошлом году вложил в R&D почти $13,5 млрд, или на 11,5% больше, чем в 2017-м, а фармацевтический гигант Roche — $8,8 млрд, что составило 19,5% всех затрат.

Российские компании, которые активно занимаются НИОКР, инвестируют в исследования и разработки те же 10–20% всего бюджета расходов, что и их западные коллеги.

Группа РТИ, специализирующаяся на радиостроении, электронике и комплексных системах связи и безопасности, инвестирует в НИОКР почти 20% годовой выручки, или около 12 млрд руб. По словам генерального директора группы Максима Кузюка, РТИ использует как собственные средства на R&D, так и выступает исполнителем при проведении ОКР по договорам с внешними заказчиками. Фокус деятельности концерна в последние пять лет смещается от военных разработок к гражданским.

Фармацевтическая компания Biocad тратит на разработки и исследования 15–20% своей выручки. В 2018 году эта сумма составила около 3 млрд руб., инвестиции растут параллельно с ростом продаж, увеличиваясь на 15–30% ежегодно. Бюджет почти полностью формируется из собственных средств компании, что-то удается компенсировать за счет субсидий, предоставляемых Минпромторгом в рамках программы «Фарма-2020», рассказал вице-президент Biocad по R&D Роман Иванов.

Один из крупнейших мировых производителей молниезащитного оборудования для высоковольтных линий электропередачи АО «НПО «Стример» инвестирует в НИОКР около 10 млн руб. в год, что составляет около 15% всех расходов, говорит директор по инновациям и техническому развитию Владимир Житенёв. Бюджет на исследования и разработки формируется из собственных средств, но в компании существует и практика привлечения стороннего финансирования. Чаще всего это средства крупных заказчиков из числа энергокомпаний.

Нужно, но страшно

Эксперты отмечают, что спрос среди российских компаний на R&D есть, он растет, большинство предприятий понимает необходимость вложений в новые технологии и продукты. Наиболее остро этот вопрос встает перед компаниями, оказавшимися под санкциями, когда доступ к новинкам либо уже прекращен, либо это может случиться в любой момент. Вложения в R&D становятся обязательными, если компания уже конкурирует или только собирается выходить на мировые рынки.

Особенности российской экономики обуславливают круг основных инноваторов. Это банки, нефтяные, металлургические и химические компании, государственные корпорации, связанные с наукоемкими технологиями, отмечает директор группы консультирования в области ИТ KPMG в России и СНГ Алена Дробышевская. Директор корпоративного акселератора GenerationS от РВК Екатерина Петрова говорит о значительном интересе к НИОКР в тяжелой промышленности, выделяя горнодобывающую отрасль. А директор по науке, технологиям и образованию фонда «Сколково» Александр Фертман указывает на R&D-активность и востребованность новых технологий у компаний, занятых в химической и атомной промышленности, возобновляемой энергетике, металлургии, IT и информационной безопасности, нефтегазовой отрасли.

Но, несмотря на такой большой круг интересантов, инвестиции в R&D в России по-прежнему не носят массового характера, подчеркивает Александр Фертман. Во многом это связано с тем, что в стране нет опробованных и работающих механизмов, которые позволили бы доводить новинки от идеи до реального воплощения. Во-первых, это долго, во-вторых — сопряжено со значительными финансовыми рисками: количественный экономический эффект от инновации, как правило, виден (или не виден) только после того, как она уже внедрена. Небольшие компании не могут себе позволить такие расходы, а крупные, особенно госкомпании, не хотят рисковать, так как риски, связанные со стартапами, не заложены в их бюджеты.

Фертман отмечает, что отечественные компании привыкли работать в институтской модели НИОКР, когда работы ведутся в рамках четкого техзадания в соответствии с выделенным финансированием, а заказчиком R&D выступает государство или компания с государственным участием. Это приводит к тому, что инноваторы-исполнители, стремясь вовремя отчитаться за освоенные в рамках заказа средства или подтвердить исполнение контракта, представляют либо уже завершенные, либо находящиеся в завершающей стадии исследования. На R&D с нуля такая схема не рассчитана.

Выйти за рамки

Российские компании медленно, но верно все же уходят от традиционной модели советских НИОКР, когда все от и до разрабатывалось в недрах одного предприятия или отраслевого научно-исследовательского института. Сегодня все больше компаний выводит проверку бизнес-гипотез на аутсорсинг. Формы внешнего сотрудничества могут быть самыми разными: либо это свои дочерние фирмы, которые занимаются исключительно R&D, либо сотрудничество с НИИ или высшими профильными учебными заведениями, в лабораториях которых идея проходит проверку на прочность.

Пока такой путь выбирают крупные корпорации и концерны, обладающие собственной развитой научно-исследовательской базой. В числе преимуществ такой модели в НК «Сибур» называют возможность быстрого теста идеи без вложений в обучение персонала и наращивание лабораторной базы. Среди недостатков модели — невозможность полноценного контроля результатов интеллектуальной деятельности. Кроме того, не всегда есть возможность держать фокус на коммерческом результате. Поэтому в нефтехимической отрасли сегодня распространена усредненная модель, когда на начальных стадиях разработки широко вовлекаются сторонние научные организации, а финальные стадии выполняются уже внутри компании.

Флеш-команды

Эксперты отмечают еще один интересный тренд. Он связан с появлением множества стартапов и небольших компаний, с которыми на постоянной основе в формате удаленки сотрудничают крупные представители разных отраслей. Это новая модель, когда внешняя команда используется компанией как собственный отдел R&D.

Такой путь развития выбрала для себя лесопромышленная группа «Илим».

По той же модели работает с инновациями АО «Красцветмет», крупный производитель драгоценных металлов. Компания в 2016 году открыла R&D Park, который занимается как внутренними разработками, так и работой с внешними стартапами. Их поиск компания ведет с помощью партнеров — например, таких, как акселератор GenerationS от РВК. Для «Красцветмета» это возможность найти и развить одной из первых перспективную разработку на ранней стадии. Внешние же проекты получают шанс апробировать свои технологии с помощью сотрудников R&D-центра и в случае удачного «пилота» выйти в совместную коммерциализацию с компанией-партнером.

«Илим» также сотрудничает с GenerationS. Инновационную стратегию группа приняла в 2018 году, а в январе 2019-го уже завершила отбор технологических стартапов, организованный акселератором РВК. В список финалистов вошли 33 команды из разных стран, 13 из которых представили свои разработки топ-менеджменту «Илима». В их числе — идеи новых материалов на основе целлюлозы и сырья для ее получения, создание биоразлагаемых упаковочных материалов, монетизация древесных отходов. С каждым из проектов компания продолжает индивидуальную работу по созданию бизнес-кейсов.

Свой R&D-центр: за и против

Фармацевтические компании — одни из самых активных инвесторов в R&D, но исследования и разработки предпочитают вести в собственных лабораториях.

Заместитель генерального директора по разработкам STADA в России Тимур Чибиляев тоже убежден, что R&D-центр всегда лучше иметь внутри компании. Это позволяет расширять портфели и за счет собственных разработок, и с помощью приобретения готовых продуктов.

«Кроме того, одной разработкой жизнь препарата не заканчивается. Практика фармацевтической регуляторики развивается и предъявляет все новые требования к лекарственным препаратам», — объясняет Тимур Чибиляев.

Поэтому российское R&D-подразделение STADA PharmDevelopment помимо разработок внедрения в производство и вывода на рынок новых препаратов, медицинских изделий и БАДов занимается также поддержкой лекарств из текущего портфеля компании.

АО «НПО «Стример» проводит исследования и проверяет работоспособность всех выпускаемых молниезащитных продуктов в испытательной лаборатории собственного научно-исследовательского центра. Уникальное оборудование лаборатории тоже продукт внутреннего R&D. Между тем стандартные испытания электрооборудования компания проводит с привлечением сторонних лабораторий.

Лесопромышленный холдинг Segezha Group создает централизованную группу по R&D, которая будет осуществлять исследования и разработки в бизнес-направлениях «Бумага и упаковка», «Фанера» и «Домостроение». Кроме того, компания намерена организовать отдельное подразделение Segezha Labs для быстрой апробации инновационных проектов и получения результата.

Михаил Никулин в качестве главных недостатков внутреннего R&D-центра называет «невозможность покрыть инновационную стратегию одновременно по нескольким совершенно разным направлениям».

«Нужно иметь не одну сотню ученых, распределенных по департаментам R&D-центра, каждый из которых изучает свое направление. Еще один минус — ограниченный эффект от такой деятельности: речь идет в основном о повышении эффективности эксплуатируемых технологий и расширении продуктового портфеля», — полагает он.

Польза от НИОКР на конкретных примерах

Российские компании, вложившие деньги и сумевшие довести бизнес-гипотезу до коммерческого результата, своими успехами доказывают, что инновации — это трамплин для роста и развития предприятия.

Пример № 1

Компания Biocad в 2017 году завершила создание платформы, включающей все технологические решения для разработки и вывода на рынок препаратов моноклональных антител — как биоаналоговых, так и оригинальных. Первыми продуктами стали лекарства для терапии онкологических заболеваний — биоаналоги дорогостоящих импортных препаратов, закупаемых из бюджетных средств. Отечественная разработка оказалась почти на 80% дешевле, что позволяет госбюджету экономить миллиарды рублей в год. Сейчас доля Biocad на рынках этих препаратов составляет 70–95%. Выручка компании от реализации продуктов, разработанных в рамках данного проекта, в 2014–2018 годах превысила 30 млрд руб. Препараты зарегистрированы более чем в десяти странах мира, регистрационные процессы идут еще более чем в 30 странах. По их завершении прибыль государства от экспорта российских биоаналогов может составить более $850 млн в течение пяти лет.

Пример № 2

Одна из самых известных разработок группы РТИ — не имеющие аналогов в мире радиолокационные станции семейства «Воронеж» с радиусом действия до 6 тыс. км, которые изготавливаются с использованием инновационной технологии высокой заводской готовности (ВЗГ). Станция собирается как конструктор. На предприятии поблочно монтируется и проверяется радиоэлектронный комплекс, потом из этих блоков монтируются радиолокатор и антенна, что позволяет проверить весь аппаратурный комплекс в заводских условиях. На месте строительство РЛС «Воронеж» занимает три-четыре года, в то время как «Дарьялы» строились до десяти лет, а знаменитая станция ПРО «Дон-2Н» возводилась 20 лет. Использование технологии ВЗГ позволило России всего за шесть лет создать единую интегрированную систему предупреждения о ракетном нападении, охватывающую всю протяженность государственной границы.

Пример № 3

Инновационные технологии зачастую дают возможность компаниям выйти на новые для себя рынки, расширить географию и увеличить объемы продаж. Например, АО «НПО «Стример» по заказу новых зарубежных партнеров, энергетических компаний из Колумбии и Филиппин, разработало и начало производство молниезащитных устройств на новые классы напряжения — 45 и 69 кВ. В России высоковольтные линии такого напряжения вообще не используются, поэтому для реализации проекта потребовалось сотрудничество с крупнейшим мировым производителем изоляторов — немецкой корпорацией LAPP. На сегодня инновационное молниезащитное оборудование, созданное «Стримером», успешно прошло тесты на пилотных участках линий электропередачи на Филиппинах и в Колумбии, в ближайшее время планируется начало промышленной эксплуатации.

Пример № 4

Segezha Group на базе Вятского фанерного комбината освоила производство фанеры с тиснением honeycomb, которая отличается повышенной износостойкостью и противоскользящими свойствами. За счет этого компания вышла в новую рыночную нишу и начала поставки производителям транспортных средств. Так, недавно был заключен контракт и произведены первые отгрузки фанеры для Schmitz Cargobull AG, крупного европейского производителя прицепов и полуприцепов. Сейчас Segezha Group завершает международную сертификацию танкерной фанеры для обшивки судов-газовозов. Новый продукт отличается повышенной прочностью и устойчивостью к экстремально низким температурам. Потенциальные потребители — верфи Китая, Кореи и Японии, где в основном и строятся газовозы. В результате внедрения новых технологий экспорт фанеры Segezha Group по итогам 2018 года вырос на 12% и достиг 78%, объем продаж индустриальным покупателям увеличился на 35%, а доля прямых продаж составила 26%.

Быстрота и терпение

Развитие R&D важно для всех отраслей, но особое значение новые технологии имеют там, где уже есть большая инвестиционная активность. Например, если сегодня российские компании не так активно инвестируют в космические технологии или беспилотный транспорт, как западные, то, когда эта технология станет реальностью, им все равно придется догонять конкурентов, отмечает Алена Дробышевская. Точно так же любой взрыв и появление нового тренда где-то на мировой арене могут привести к полному изменению внутреннего российского рынка в любой из отраслей.

R&D станут массовыми в тот момент, когда общество поймет, что исследования и разработки — это подвижно и быстро, считает Александр Фертман. При этом важно, отмечает эксперт, чтобы и государство как основной инвестор инноваций оказалось готово работать не только в предсказуемой институтской модели НИОКР, но и в рисковой, когда открытия совершаются не ради научного процесса или освоения гранта, а ради коммерческого результата, чтобы за счет прорывного продукта или технологии выиграть на рынке.

Одновременно, подчеркивает Фертман, нужно менять систему оценки эффективности вложений в R&D. Сейчас все ориентировано на получение результатов в кратчайшие сроки, что отнюдь не способствует развитию инвестиционной активности в ранние этапы разработок. НИОКР требуют длительного планирования, оперативного реагирования и профессионального подхода, и этому современным управленцам нужно заново учиться.

Псевдовклады. Чем опасно накопительное страхование жизни?

В прошлом году на 5,2 миллиона договоров страхования жизни, по данным Центробанка РФ, пришлось 404 тысячи страховых случая. Но большинство соотечественников используют страхование жизни не как способ защитить свое здоровье или жизнь от форс-мажорных обстоятельств, а в качестве инвестиционного инструмента.

За последний год спрос на накопительное страхование жизни (НСЖ) вырос на 64%. А насколько это выгодный и надежный инвестиционный инструмент?

Как работает накопительное страхование жизни?

Чаще всего договор страхования жизни заключается на длительный срок и служит финансовой «подушкой» на случай форс-мажора, например при потере дееспособности. Однако сроки действия договора, размер и периодичность взносов могут варьироваться вплоть до сугубо индивидуального подхода, объясняет финансист, член Ассоциации профессиональных директоров АНД Николай Неплюев.

Те деньги, которые гражданин вкладывает в страхование жизни, страховая компания распределяет между ликвидными активами с высокой диверсификацией. Инвестор может сам решить, в какие активы будут вложены его средства, а также менять активы (если это предусмотрено договором со страховщиком).

«По истечении срока договора страхования или при наступлении страхового случая гражданину выплачивается вся инвестируемая им сумма плюс доход от инвестиций», — говорит Неплюев.

Плюсы инвестиций в страхование жизни

Независимый финансовый консультант Виталий Шевелев перечисляет следующие плюсы инвестиций в страхование жизни:

• Возможность получения налогового вычета в размере 13% от уплаченного страхового взноса. Но есть нюанс — не более 15 600 рублей в год (для сравнения: индивидуальный инвестиционный счет (ИИС) дает возможность получения налогового вычета в размере 52 000 рублей в год или освобождение от уплаты подоходного налога с суммы инвестиций до 1 миллиона рублей). Плюс отсутствие обязательств уплаты налогов по страховой выплате.
• В договоре прописана гарантированная сумма выплаты. Но здесь следует помнить, что это страховой продукт, а не банковский вклад, как его часто пытаются преподнести менеджеры финансовых организаций. Средства не застрахованы государством, а значит при банкротстве компании, которой вы доверили сбережения, есть риск не вернуть свои деньги.

В свою очередь финансовый эксперт Ян Марчинский добавляет, что вложения в накопительное страхование жизни могут быть оправданы при разводе, поскольку они не подлежат разделу. «Взносы будут принадлежать тому, кто заключил договор страхования, а приставы не смогут отнять деньги до момента, пока они не появятся на вашем счете», — объясняет эксперт.

А в чем минусы?

Страхование жизни, по словам Шевелева, непростой инвестиционный продукт, как его пытаются представить сотрудники банка или страховой конторы, которые нередко называют НСЖ вкладами.

«К главному минусу НСЖ я бы отнес отсутствие возможности досрочного изъятия средств. Оно, конечно, есть, но вам придется заплатить штраф, который, как правило, составляет от 25 до 50% от суммы», — отмечает эксперт.

В свою очередь Марчинский добавляет, что НСЖ — история долгосрочная. Договор обычно заключается на срок от 5 до 15 лет и включает в себя страховку и многоразовые взносы.

«Даже при ухудшении финансового положения вам нужно будет осуществлять достаточно крупные платежи. Вывести деньги сложно: досрочное расторжение договора предполагает значительные убытки, особенно в первый год обслуживания», — предупреждает он.

Кстати, в Центробанке обеспокоены недобросовестными практиками продаж НСЖ, когда клиентам не раскрывают полную информацию и риски связанные с продуктом. В одном из своих выступлений первый зампред Банка России Сергей Швецов назвал полисы инвестиционного страхования жизни (ИСЖ) — «мутным» продуктом, который «пока не позволяет потребителям оценивать возможную доходность от инвестирования».

«Кроме того, выплаты по НСЖ начисляются в двух случаях — при смерти человека или при дожитии. Второе происходит при завершении сроков договора. Выплачивается сумма взносов, а также накопленная прибыль, которая обычно составляет от 0 до 4%. При этом сложный процент, как в депозитах, отсутствует, а большую часть доходности забирает страховая компания. То есть заработать особо не получится, максимум — накопить деньги, так как их сложно вывести», — говорит Марчинский.

По словам руководителя финансовой компании Евгения Марченко, для граждан, чей доход нестабилен, или тех, кто в будущем хочет разобраться в инвестициях самостоятельно, возможно, выгоднее будет оформить для себя обычное страхование жизни, а инвестировать самостоятельно.

«Доходность таких договоров зачастую ниже рыночной, поскольку управляющие компании предпочитают использовать очень консервативные инструменты. Кроме того, на доходность негативно влияют вшитые в продукт комиссии», — отмечает он.

«Если вы все же решили застраховать свою жизнь с помощью накопленного страхования, следует подробно изучить договор: сроки, сумму взносов, исключения, при которых страховка не будет выплачена. Будьте готовы долго и дистиллированно откладывать деньги, а лучше все же купить обычные страховой полис и положить деньги на депозит, получив более высокую доходность и сложный процент по взносам», — советует Марчинский.

http://bankstoday.net/last-articles/ne-v-upadke-no-i-ne-protsvetaet-rossijskaya-nauka-kak-ona-est-problemy-i-dostizheniya-poslednih-let
http://www.rvc.ru/press-service/media-review/rvk/140733/
http://aif.ru/money/mymoney/psevdo-vklady_chem_opasno_nakopitelnoe_strahovanie_zhizni